Раннее утро 8 октября, темно. Грузовой состав из 59 вагонов идет по Крымскому мосту. Поезд ведет локомотивная бригада, всего два человека. В 6.02 раздается взрыв. Он был такой силы, что проснулись все жители Керчи, в окнах разбились стекла. Но мужчины на мосту узнают об этом позже.
Встречу журналистов с машинистом Юрием Квашниным и помощником машиниста Виктором Прошиным организовали в актовом зале Керченского депо. Квашнин и Прошин входят в зал, неловко озираясь. В первом ряду сидит их начальство, за ним выстроились камеры. Растерянно подходят, садятся за большущий стол.
«Расскажите, что произошло? Что почувствовали? Какие первые действия?» — посыпались вопросы. Отвечают коротко, сбивчиво. На вопросы о личном отмалчиваются.
— Какой у нас груз, мы не знали. Только общий вес — четыре тысячи тонн, — говорит Квашнин. — Поезд шел со скоростью 70 километров в час, но ближе к аркам Крымского моста, на подъеме, скорость снизилась до 15 километров в час. Услышали взрыв и толчок. Применили экстренное торможение. Выглянул в окно и увидел, что горит цистерна.
Когда закончилась официальная часть, я спросила у машиниста, отчего локомотив мог так «подпрыгнуть». Он объяснил: тепловоз из двух секций весит 276 тонн, он с усилием шел на подъем и тащил за собой груженый состав. Взрывная волна была настолько мощной, что толкнула эту махину вперед.
— Страшно было?
— Страшно, — признается Квашнин. — На мосту погас свет, ничего не было видно, кроме горящей цистерны где-то в хвосте поезда. Пламя было огромное, в три-четыре раза выше цистерны. Понял, что произошло что-то серьезное. Цистерна сама бы не взорвалась.
Поезд остановился за несколько секунд. Тормозной путь, как выяснилось позже, составил всего 20 метров. Раздумывать было некогда. Как только поезд замер, стали действовать. На случай пожара у локомотивной бригады есть четкая инструкция: оставить часть вагонов, закрепив их тормозными башмаками, а остальные уводить на безопасное расстояние. Башмаки есть в каждом локомотиве. Это простое устройство из металла, которое ставят на рельсы под колеса вагона, чтобы не укатился.
На Крымском мосту состав стоял на подъеме. Если не закрепить вагоны, горящий поезд мог бы укатиться в сторону Тамани и разрушений было бы гораздо больше.
— Сбросили башмаки. Помощнику дал задание брать их, бежать как можно дальше и закреплять вагоны, сколько будет возможно, — говорит машинист.
По инструкции один человек должен оставаться в кабине, чтобы контролировать приборы и тормоза. Остался Квашнин. Он сообщил о ЧП в керченское депо.
Виктор Прошин моложе Квашнина на 7 лет. Ему предстояло бежать в темноте с двумя башмаками весом по пять килограммов. До пожара было около 700 метров. Сколько цистерн на тот момент горело, невозможно было понять, но было ясно одно — рвануть может в любой момент. Дул сильный боковой ветер. Внизу, в 30 метрах, шумело море.
— Взял тормозные башмаки, подбежал насколько было возможно близко, закрепил колеса, — уже вполне буднично говорит Прошин. — Дальше бежать было горячо и страшно. Цистерна пылала, из нее в море лилось горящее топливо. Видимо, ее продырявило осколками.
Прошин пробежал 25 вагонов, почти 400 метров. Пришлось сбегать три раза, чтобы установить шесть башмаков, которые выдержат вес состава. Но это не все. Отцеплять вагоны надо было вручную, автоматики у таких грузовых составов не предусмотрено.
— Отцепил вагоны, побежал назад, запрыгнул в кабину, и мы отправились. Все заняло 10-12 минут, — добавил Прошин.
Квашнин рассказал мне потом, как это происходило. Автосцепки между вагонами были растянуты, чтобы отцепить, надо было сначала их сжать. Прошин стоял в темноте где-то в середине состава, а Квашнин управлял тормозами из кабины. Связи между ними не было, телефоны лежали в кабине. Но им они и не нужны.
— Когда помощник закрепил состав башмаками, я отпустил тормоз тепловоза, чтобы он немного скатился, и сцепки сжались, — сказал машинист. — Я смотрел на приборы. В тормозной магистрали нормализировалось давление, значит, он перекрыл тормозные краны на вагоне. Я увидел, когда он разъединил тормозные рукава, потом отцепил вагоны и прибежал.
— Вы же за него отвечали. Боялись, что не вернется? — спрашиваю я.
— Я за все наши действия отвечаю, — говорит он. — Неизвестно было, что произошло. Я смотрел в окно. Когда помощник отбегал, его и видно-то не было. О том, что не вернется, старался не думать. Когда он заскочил в кабину, сразу поехали так быстро, как могли.
25 вагонов они привели на станцию Керчь-Южная — Новый парк. Это новый железнодорожный вокзал Керчи, построенный для поездов, которые ходят через Крымский мост. На мост сразу направили пожарные поезда и вертолеты МЧС. Спасатели протянули пожарные рукава, начали тушить, отцепили и отвели неповрежденные вагоны. На мосту остались четыре сгоревшие цистерны.
— Домой попали не скоро. Доложили руководству, потом нас опросили следователи, — говорит Виктор Прошин. — Взрыв слышал весь город, у многих выбило стекла. Мать дома плакала. Как только смог, позвонил ей, сказал, что все в порядке. На работе нас поздравляли, что живы остались. Дочь сказала, что гордится.
Машиниста Квашнина дома ждали жена и сын.
— Я позвонил домой, когда мы съехали с моста, — говорит Юрий. — Жена догадывалась, что в том поезде мог быть я. Весь город уже знал, что случилось.
Квашнин и Прошин из разных бригад, они случайно вместе попали в эту поездку. Так сложилось. И никто из них не подвел, не поддался панике. Каждый сделал то, что должен был. Мужчины не считают себя героями, говорят, что выполнили свою работу.
Машинист — мечта детства
Виктору Прошину 37 лет, он потомственный железнодорожник. Его дед и бабушка работали в Крыму на железной дороге. Бабушка вручную переводила стрелки. Отец был машинистом. Сам Виктор окончил Мелитопольский лицей железнодорожного транспорта, с 2006 года работает помощником машиниста, а недавно прошел курсы повышения квалификации, чтобы стать машинистом.
— Помню, как папа впервые взял меня в поездку, он вел пассажирский поезд на Джанкой. Я ехал в кабине, было так интересно. Пробовал себя в других профессиях, но это не мое, все равно в итоге пришел на железную дорогу, — говорит Виктор. — Работа тяжелая, ночные смены, могут вызвать в любой момент. Но к этому делу у меня лежит душа.
Юрию Квашнину 44 года, он работает на железной дороге 20 лет. Начинал электриком тепловоза, потом стал помощником машиниста, а три года назад — машинистом. Мечтал об этом с детства.
— Когда первый раз ехал по Крымскому мосту, дух перехватило: высоко, красиво, внизу плавали дельфины, — вспоминает он.
Не подвели
В Керченском депо переживали за ребят, но были уверены, что они не подведут. Для локомотивных бригад проводят тренировки, где они отрабатывают действия в чрезвычайных ситуациях.
— В инструкциях написано, как в случае взрыва должна действовать локомотивная бригада, — говорит начальник Керченского локомотивного депо Крымской железной дороги Максим Мисюра. — С февраля мы работаем в усиленном режиме. Перед каждой поездкой проводим инструктаж по действиям в нестандартных ситуациях. Я знал, что Квашнин не первый раз был в самостоятельной поездке и был способен эту задачу решить. Но как он справится с ситуацией, ведь не каждый может сработать так, как он.
— Я уверен в своих людях, — говорит инструктор локомотивной бригады Сергей Ярускин. — Они сами знали, что делать. Оценили ситуацию и выполнили все шаги. Когда мы созвонились в момент ЧП, я спросил только: «Закрепили?» Ответ был: «Закрепили».
Источник: «Российская газета»
В анонсе: Юрий Квашнин признается, что в момент взрыва было страшно. Но надо было действовать… / Фото: Юлия Крымова