Праздник Благовещения, отмечаемый 7 апреля, всегда приходится на «печальные дни Великого поста». Радость Благовещения всегда переподчиняет себе покаянный настрой: не печалятся в этот день. Как и 210 лет назад. Об этом информирует Российская газета.
1814 год. 19 марта по старому стилю, то есть 31 марта по новому, в 8 часов утра императору Александру I, находившемуся в замке Бонди, подали светло-серую лошадь по кличке Марс. Тремя месяцами ранее, 25 декабря 1813 года, на Рождество (по старому стилю), когда русская армия подошла к берегам Рейна, царь издал «Воззвание к Российским войскам при вступлении в пределы Франции». Там говорилось: «Воины! Мужество и храбрость ваша привели вас от Оки на Рейн. Они ведут нас далее: мы вступаем в пределы той земли,с которой ведем кровопролитную войну… Неприятели, вступая в царство наше, нанесли нам много зла, но и претерпели за оное страшную казнь. Гнев Божий поразил их. Не уподобимся им: человеколюбивому Богу не может быть угодно бесчеловечие и зверство. Забудем дела их; понесем к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения руку». 18 марта Александр I произнес свои знаменитые слова. Неважно, какие битвы, неважно, какие торжественные процессии, неважно, какие руины, неважно, какие роскошные палаты, — Европа должна теперь провести ночь в Париже. Слова об отсутствии мести и злобы не были пустой риторикой.
Отечественная война 1812 года обострила религиозные чувства многих, и то, что пережил 35-летний Александр, впервые прочитав Евангелие (на французском языке!) в июле 1812 года.), называют внутреннее преображение Александра, изнеженного помещика и скептика. «Огонь Москвы зажег мою душу», — признавался монарх. То, что произошло с наполеоновской армией на «ледяных полях» России, царь воспринял как божественный суд и «наполнил мое сердце теплом веры». Известно, что Александр выделял карандашом отрывки из Нового Завета, которые «можно было применить к его собственной ситуации».
В 9 утра 19 марта триумфальное шествие победителей прибыло на окраину Парижа. Под звуки барабанов, музыки и развернутых знамен наша колонна вошла в ворота Сен-Мартен…….За толпой народа не было видно ни одной улицы, ни одного дома, ни одной крыши. Ропот народа был настолько торжественным, что заглушал звуки музыки и барабанов, вспоминает прапорщик лейб-гвардии Литовского полка Николай Лорер.
В письме Александра I к князю А.Н. Голицыну он писал: «Въезд наш в Париж был великолепен.- Все бросились обнимать мои колени, люди кидались целовать мои руки и ноги, даже хватались за стремена и оглашали воздух криками радости и благословения. Но моя душа ощущала и другую радость. Она таяла в безграничной преданности Господу, сотворившему чудо по Своей милости. Душа жаждала уединения, а сердце — излить перед Господом все свои эмоции. Я жаждал причаститься Святых Тайн.
19 марта 1814 года был Великий пост, а Страстная неделя начиналась 23 марта. Понятно желание Александра заново открыть для себя церковную жизнь. Однако он не стремился найти русскую церковь в наполеоновском Париже!Когда последний русский посол покидал столицу, он передал церковь резиденции послана сохранение в дом американского эмиссара.
…Но это было не без смятения в душе моей». Далее в исповеди Александра говорится: «Я знал, что великая армия Наполеона, все еще грозная в своем отчаянии, скапливается на ближайшем расстоянии от Фонтенбло. А значит в ближайшее время мне придется выводить войска для нового боя, мне надлежало также принять меры, чтобы сдерживать и буйную чернь парижскую, зажигающуюся от малейшего успеха Наполеонова.
Последовали тревожные дни. Затем, 25 марта, «добровольное отречение Наполеона от престола было радостным для меня благовестием, чтоб окончательно меня успокоить и доставить мне все средства продолжать ходить в церковь, говорил Александр.
Обратимся к термину «благовестие», который император использовал, объявляя радостную весть об отречение Наполеона от престола. В отличие от нас наши предки, которых захлестнул поток информации, чувствовали градацию: вот просто новость, вот известие, а вот весть. И из этих важных новостей они выбирали особую, — благую весть. Кстати, греческое звучание выражения «благая весть»знает каждый: eu-благо, ggelein-возвещать. Евангелие — euaggelion, благовестие о спасении человечества от власти смерти и греха. А еще есть отдельное слово «Благовещение», причем написанное с заглавной буквы. Так вот, специальным словом «Благовещение» называлась особая благая весть-весть, которую принес Деве Марии архангел Гавриил о том, что Она станет Матерью Спасителя. Этому событию посвящен праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, называемый «началом нашего спасения». Ровно через девять месяцев после Благовещения рождается Иисус. Сын Божий принимает человеческую плоть, человеческую природу, становится подобным человеку во всем, кроме греха, и, приняв на себя человеческую смерть, Иисус Христос побеждает саму смерть своей божественностью, то есть воскресением из мертвых. Именно эту победу над смертью мы празднуем на Пасху. Но Пасха не может быть без события Благовещения.
Часть историков, по счастью незначительная, с иронией относится к милосердию царя по отношению к поверженным французам. Александра представляют либо сентиментальным мистиком, даже после французских зверств в России не потерявшим раболепия перед «просвещенным французом», либо человеком тщеславным, жаждущим поразить Европу своей показной набожностью. При этом вспоминают бродячие анекдоты про то, как пока, мол, государь молился да каялся, офицеры волочились за веселыми парижанками из Пале-Рояля, просаживая в кутежах целые состояния, а казаки… Казаки полуголыми купали лошадей в Сене.
Через три дня после праздника Благовещения в Париже русское воинство отмечало Пасху. На той самой площади, где в 1793 году были казнены Людовик XVI и Мария-Антуанетта, кровью которых кропили ревущую французскую толпу, по приказу Александра был воздвигнут православный алтарь. Вокруг него выстроили союзные войска. На торжественное пасхальное богослужение вызвали всех православных священников, какие нашлись в армии. Толпы изумленных парижан с нетерпением ждали небывалого зрелища. И вот площадь огласилась громким и стройным русским пением. Все смолкли!
Русский царь, согласно православной традиции, всенародно молился вместе со своим воинством и этим как бы очищал окровавленное место. Духовное торжество русских не оставило равнодушными французов. Свидетели отмечали: «Удивительно и даже забавно было видеть, как французские маршалы и многочисленная фаланга французских генералов, расталкивая друг друга, теснились возле русского креста, стараясь скорее к нему приложиться». До отречения Наполеона от власти совершалась победа физическая. Сейчас свершалась духовная победа русских.
Автор: Екатерина Мамаева