30 лет назад был расстрелян человек, фамилия которого стала нарицательной — Чикатило. Самый известный маньяк России. Единственным журналистом, взявшим у него интервью в камере смертников, был автор этих строк.
Интервью вызвало тогда огромнейший резонанс, кучу писем и звонков в редакцию, тысячи читателей требовали привести приговор в исполнение. И действительно — через неделю после публикации страна прервала мораторий на смертную казнь: уроженца Харьковской области Андрея Чикатило, совершившего 53 доказанных следствием зверских убийства, расстреляли.
Увы, он не стал последним маньяком страны, но их уже рассматривали как «теней Чикатило», даже термин такой появился. Простые тени исчезают в полдень, а эти когда исчезнут?
Выдающийся выпускник
«Меня никто не хочет навестить, не знаю почему» — под таким заголовком вышло то давнее интервью. Эти слова жалобно говорил мне Андрей Романович, сидя на тюремной койке в маленькой камере с решетчатым окном, в которой провел он уже больше года. «Никто ко мне сюда не приходит. Жена и все родные уехали, и мне не говорят куда».
В этой тюрьме Новочеркасска коротали тогда свои дни все смертники страны. Начальник тюрьмы, звеня тяжелой связкой ключей, запер меня вдвоем с маньяком-убийцей в его камере N 33 на полтора часа. Камера невелика, два шага в ширину, четыре в длину, по форме большой гроб. Справа койка, слева двухъярусные нары, в общем, можно бы жить и втроем, да больше одного тут никогда не сидело. Смерть — она для каждого одна. В окошко видно только небо, стены камеры в цвет него синие, десятками слоев крашенные, потому и надписей на них нет, все под слоями краски — последние «прости», финиши судеб. А если учесть, что стены эти тюремные строились еще до революции, больше ста лет назад…
Соседей по этажу у Чикатило было восемь: именно столько смертников ожидало на тот момент в России своей участи. Ну а насчет «никто не хочет навестить» — неправда. Родня Андрея Романовича, тайно сменив фамилии на Одначевы, действительно скрылась, боясь самосуда родственников потерпевших. Зато множество зарубежных ученых мечтали увидеть преступника, изучить феномен, за один лишь его мозг предлагали огромные суммы. А уж просьбы журналистов, мечтавших взять интервью, просто складывали кипами. Разрешение было выдано только один раз — автору этих строк.
Встретил меня Чикатило на пороге, интеллигентские круглые очки на носу, томик Николая Островского в руке, только костюм портит дело: не обычная черная тюремная роба и не та, в которой ходят «полосатики» в зонах особого режима — его широкополосые сине-голубые штаны да куртка — спецодежда смертника.
— Чем кормят-то вас?
— Да я что, я привыкший уже, всю жизнь по уралам да сибирям всяким. Мне что ни поешь. А тут рыба, овощи.
И правда, поездить ему пришлось, в ПО «Ростовнеруд» работал даже начальником отдела снабжения. «На работе был корректен, обходителен с сотрудниками, всегда скажет спасибо, до свидания», — рассказывала Тамара Алексеева, четыре года выписывавшая ему командировки. Те, в которые он ездил убивать.
Да что там — сослуживцы по НЭВЗу даже с некоторой завистью рассказывали мне, какую шикарную квартиру получил он от этого электровозостроительного завода. А «Гугл» уже в наши дни выдает имя и портрет маньяка в списке выдающихся выпускников Ростовского госуниверситета в одном ряду с Михаилом Шолоховым и Александром Солженицыным.
Выйти из сумрака
— Я ж подал апелляции и в президиум Верховного суда, и в Генпрокуратуру, и адвокат мой доказал, что все нормально, — убеждал меня тогда Андрей Романович.
— Надеетесь на помилование?
— Да я уже так, отстраненно, где-то не на земле, а выше, у Бога, что ли. Во вселенной где-то, смотрю на все оттуда.
— Верите в Бога?
— Да так, средне. Надеюсь.
Надежда была обоснованной.
— Мои подсудимые, бывало, по четыре года сидели «под вышкой» за аналогичные преступления, — рассказывал мне председательствовавший по делу «убийцы века» судья Леонид Акубжанов. — Ровно столько, например, сидел Геннадий Бейсов, который насиловал девушек и зверски убивал. Приговор прошел все инстанции, а на верхней его заменили на пожизненное.
— Их считают вменяемыми?
— Чикатило психопат, как и миллионы наших соотечественников. Состояние плохое, но не болезненное. Железная выдержка, логика, стальные нервы. Он ни разу не ошибся в конспирации. Ни одной жертве не дал ни одного шанса вырваться, остаться в живых. Хотя многие были сильными, крепкими парнями-старшеклассниками. 12 лет водил за нос всю милицию Северного Кавказа. Ни разу не оставил ни одного своего следа на месте преступления. Серость в повседневной жизни, но гениальный преступник.
«Тени Чикатило», его последователи, возникают во множестве и по сей день. Относится к ним и живущий теперь на Украине Юрий Одначев — сын Андрея Чикатило. Мне доводилось писать и о нем, когда его поймали на зверском бандитизме. Фамилию ему сменили по программе защиты свидетелей, потому он возил с собой свидетельство о рождении и с гордостью показывал своим жертвам, у которых отжимал собственность, для устрашения: я, мол, сын того самого монстра.
Маньяков за эти годы изловлено множество. Справедливости ради нужно вспомнить, что поимка Чикатило растянулась на 12 лет только из-за биологического парадокса, о возможности которого прежде не знали: его группа крови не совпадала с группой спермы. «А вы представляете, что такое взять анализ спермы у члена партии с 24-летним стажем, — говорил мне оперативник. — Унизительный процесс, его провели всего три раза, при том, что у 160 тыс. водителей мы взяли по этому делу анализ крови».
Маньяк Владимир Муханкин, насиловавший и убивавший женщин, называл себя последователем Чикатило — даже собирал вырезки статей о нем. Сериал про «Ангарского маньяка» Попкова так и назвали — «Тень Чикатило».
Травматический стресс
Больше всего вспоминал Андрей Чикатило в нашем интервью одного человека — «только Бухановский со мной нормально и говорил». Знаменитый профессор, создавший психологический портрет этого преступника и помогавший в его поимке, провел в беседах с Чикатило много часов. Дочь Александра Олимпиевича Ольга Бухановская, врач в четвертом поколении, вспоминает:
— Папа талантливейший был психиатр, клиницист, умел чувствовать пациента, он одел халат и, зайдя в камеру и закрыв за собой дверь, ощущал себя врачом. Конечно, проблемы в душевной сфере порождают проблемы в обществе, а душевные проблемы начинаются с хронической усталости, депрессии. Кто-то впадает в болезни зависимого поведения, как папа это называл — алкоголизм, наркомания, да те же компьютерные игры.
— А как наши читатели могут с этим справляться без врачей?
— Семья, друзья, театры.
— Подкидывают ли работы психиатрам военные конфликты?
— Мы занимались военнослужащими, пленными, беженцами, ранеными. Безусловно, это травматический стресс. У нас хорошие результаты лечения, но мы должны понимать, что военные действия не только дают всплеск посттравматических расстройств, но и обостряют заболевания, которые были раньше. А иногда возникают вообще другие психические болезни, просто военные действия становятся триггером. Кстати, тут интересен опыт наших израильских коллег, они утверждают: посттравматический синдром практически не возникает у израильских военных — они это объясняют в том числе высоким уровнем патриотизма.
— Сегодня осужденным за тяжкие преступления предлагают искупить вину на фронтах. Теоретически мог бы Чикатило принести пользу на военной операции?
— На мой взгляд, именно рецидивисты, осужденные за жестокие, повторные, серийные убийства, не должны быть призваны.
…Напоследок я спросил тогда Чикатило: «Как вы оцениваете то, что совершали?»
«А что я мог? Вся страна бешеная. Я должен был стать большим политиком, хотел бы. Что люди делают, гляньте, сколько зла. Все воюют, делят территории, общего языка не найдут, конца-краю не видно. Неуправляемые процессы уже пошли, национальные конфликты».
Легко свалить все на внешний мир. Хотя, конечно: чем спокойнее будет ситуация в обществе, тем меньше будет подобных преступлений.
Автор: Владимир Ладный, Российская газета
